Эксклюзивное интервью VOİCEPRESS с российским военным экспертом и политологом Евгением Михайловым:

После возвращения Дональда Трампа в Белый дом международная политическая обстановка продолжает претерпевать значительные изменения. Взаимоотношения между Россией и Турцией, дважды испытывавшие серьезные вызовы в последние годы, вновь оказываются в центре внимания. Как изменится стратегический баланс между Москвой и Анкарой на фоне новой политики Вашингтона?

На эти и другие вопросы в эксклюзивном интервью VOİCEPRESS отвечает российский военный эксперт и политолог Евгений Михайлов. В беседе мы затронем ключевые аспекты российско-турецкого сотрудничества, возможные геополитические вызовы и перспективы двусторонних отношений в условиях обновленного мирового порядка.

– Как изменились российско-турецкие отношения в Сирии после 2016 года, и как эти изменения были связаны с изменением внешней политики разных стран, включая США?

Евгений Михайлов: “С 2016 года российско-турецкие отношения претерпели кардинальные изменения. В условиях сложной международной обстановки и беспрецедентного санкционного давления на нашу страну Турция, как одна из двадцати крупнейших экономик мира, становится важным партнером для России. Она способна заместить в ряде сегментов те рыночные ниши, которые ранее традиционно занимали западные компании.

Перспективными направлениями для турецкого бизнеса остаются технологический импорт, а также поставки оборудования и товаров собственного производства. Несмотря на ряд сдерживающих факторов, сотрудничество России и Турции продолжает развиваться на динамичной основе. Взаимодействие ведётся как на межправительственном и межрегиональном уровнях, так и в рамках различных деловых мероприятий.

Несмотря на давление со стороны западных стран, доля российского бизнеса на турецком рынке неуклонно растёт. Наблюдается тренд на локализацию российских производств в Турции и развитие новых перспективных направлений. В частности, значительный потенциал имеется в цифровой сфере, электронной торговле и креативных индустриях.

Несмотря на санкционные угрозы и попытки запугивания со стороны Запада, Россия и Турция продолжают находить возможности для реализации взаимовыгодных проектов. Это сотрудничество охватывает не только экономику, но и военно-политическую сферу, что делает наши отношения стратегически важными”.

–Какие стратегические интересы России и Турции в Сирии и на Украине сохраняются или изменяются с учетом международной политической ситуации до и после Трампа?

Евгений Михайлов: “8 декабря 2025 года бывший президент Сирии Башар Асад покинул страну после государственного переворота. В этом процессе, в частности, прослеживалось влияние Турции, что вполне объяснимо, учитывая её стратегические интересы в регионе. В первую очередь это касается курдского вопроса, который Анкара рассматривает как угрозу национальной безопасности.

Россия до последнего поддерживала правительство Асада, исходя из собственных национальных интересов. Однако очевидно, что ни Москва, ни Анкара не намерены разрывать экономические связи, особенно в сфере энергетики, где давно налажено сотрудничество по транспортировке углеводородов.

В то же время дипломатические отношения между странами осложняют два ключевых фактора. Во-первых, экономика Турции во многом зависит от Запада. Во-вторых, Анкара сыграла значительную роль в свержении Асада и поддержке сирийской оппозиции. Несмотря на эти разногласия, Москва и Анкара, скорее всего, продолжат искать пути для сохранения партнёрства, учитывая их взаимные экономические и геополитические интересы.

Россия будет стремиться к нормализации отношений между Турцией и Сирией. Для этого необходимо достичь двух ключевых целей: сохранения территориальной целостности и единства Сирии, а также обеспечения безопасности сирийско-турецкой границы, через которую могут проникать террористические группировки.

Если в Сирии вспыхнет новая гражданская война и начнётся борьба за влияние, это окажет влияние не только на регион, но и на весь мир, особенно на соседние страны.

Ситуация в Сирии не является уникальной для Ближнего Востока, однако её исход во многом зависит от того, какая власть установится в стране. В данный момент явного сильного лидера не наблюдается, что повышает вероятность её фрагментации на несколько мелких объединений. В таком случае под угрозой окажутся не только сама Сирия, но и соседние страны, в первую очередь Иран и Турция, из-за курдского фактора.

Если курды, которые ранее поддерживали администрацию Асада и устанавливали связи с Израилем и США, объявят о создании собственного государства, это неизбежно приведёт к активизации курдского движения в Иране и Турции, где действует “Рабочая Партия Курдистана”. Такая перспектива создаёт дополнительные риски для региона и напрямую затрагивает интересы Анкары.

Россия, активно сотрудничающая с Турцией, также не останется в стороне, пусть и косвенно. Эти обстоятельства ещё больше сближают интересы Москвы и Анкары на Ближнем Востоке, особенно в свете возвращения Дональда Трампа в Белый дом. С учётом посреднических усилий Турции в прекращении конфликта на Украине и заявлений Трампа о готовности “разрешить всё”, уже весной можно ожидать активизации совместных действий Москвы и Анкары, как на Ближнем Востоке, так и, возможно, в украинском переговорном процессе.

Опыт проведения переговоров в Стамбуле показал, что их срыв был обусловлен не позицией Турции, а вмешательством Великобритании. Теперь, на фоне разгрома киевского режима и разрушения инфраструктуры в стратегически важных для Турции регионах Украины, Анкара, скорее всего, попытается защитить свои интересы. Более того, нельзя исключать её участие в потенциальных инициативах Трампа, направленных на исключение НАТО и ЕС из будущего переговорного процесса.

В Турции также прекрасно понимают, что инициатива Зеленского о призыве 18-летних на фронт фактически означает утрату Украиной самостоятельности на международной арене из-за военного поражения. Этот сценарий явно не устраивает Анкару, которая вкладывала значительные ресурсы в Украину, и теперь ей придётся искать новые пути для защиты своих интересов”.

-Как российско-турецкие отношения в контексте сирийского конфликта и украинской войны влияли на их взаимодействие в международных организациях, таких как ООН и ШОС?

Евгений Михайлов: “Учитывая громкие заявления Реджепа Тайипа Эрдогана по крымскому вопросу, очевидно, что они являются, прежде всего, демонстрацией поддержки Киева и способом держать Москву в тонусе. Однако с самого начала украинского конфликта в Анкаре прекрасно понимали, что у Киева нет шансов одержать победу в противостоянии с Москвой.

Будучи близким партнёром как России, так и Украины, Турция активно пыталась выступить посредником в урегулировании конфликта. Она провела ряд ключевых переговоров между сторонами, демонстрируя заинтересованность в дипломатическом решении. Важно отметить, что на сегодняшний день Турция остаётся единственным членом НАТО, который не входит в список недружественных стран России.

Многие турецкие аналитики ещё в 2022 году предсказывали крах режима Зеленского, и эти прогнозы не были случайными. Опираясь на опыт начала сирийского конфликта, можно уверенно утверждать, что период резкого охлаждения российско-турецких отношений и последующие события, в том числе поддержка Москвой Эрдогана во время попытки государственного переворота, серьёзно изменили динамику двустороннего взаимодействия.

Анкара осознала, что с Россией можно находить компромиссы и извлекать из сотрудничества максимальную выгоду, не обращая внимания на давление западных партнёров. Одним из итогов этого курса стали заявления июля 2024 года, когда Эрдоган публично выразил намерение Турции стать полноправным членом Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). Этот шаг, озвученный им на пресс-конференции в Вашингтоне по итогам саммита НАТО, вызвал шок у западных противников России, а в Киеве и вовсе был воспринят как предательство интересов Украины.

Эрдоган прямо заявил: “Цель Турции, которая в настоящее время имеет статус наблюдателя в ШОС, — добиться полноправного членства в организации. Теперь мы должны присоединиться к «Шанхайской пятёрке».”

Такое сближение Турции с Россией и Китаем категорически не устраивает новую администрацию США. Команда Дональда Трампа, выстраивая концепцию “Великой Америки”, видит в этом препятствие своим геополитическим планам. Углубление турецко-российско-китайского сотрудничества ставит под вопрос американские стратегии влияния в Евразии и создаёт новые вызовы для Вашингтона”.

– Какие ключевые различия в политике России и Турции по отношению к Западу можно выделить до и после 2016 года, и как эти различия повлияли на их двусторонние отношения?

Евгений Михайлов: “До 2016 года между Турцией и Россией существовал ряд серьёзных разногласий во внешней политике. Главным из них, на мой взгляд, был сирийский конфликт: Россия активно поддерживала правительство Башара Асада, что противоречило как интересам Запада, так и позиции Турции, выступавшей против сирийского режима.

Кроме того, отношения между Москвой и Анкарой резко обострились после инцидента с уничтожением турецкими ВВС российского бомбардировщика Су-24 в 2015 году. Этот эпизод привёл к серьёзному кризису в двусторонних отношениях, но спустя время ситуация изменилась. После неудачной попытки государственного переворота в Турции в 2016 году, в организации которого Реджеп Тайип Эрдоган обвинил Вашингтон, Анкара начала пересматривать свою внешнюю политику. Россия, в свою очередь, косвенно поддержала турецкие власти в тот момент, что стало поворотным моментом в двусторонних отношениях.

С этого периода Турция начала постепенно отдаляться от Запада, что в конечном итоге привело к изменению её политического вектора в сторону России. Существенную роль в этом сыграло совместное урегулирование сирийского кризиса с участием Турции, России и Ирана, после чего началось заметное потепление отношений между Москвой и Анкарой.

Важную роль в укреплении сотрудничества сыграли и экономические факторы. Был запущен проект газопровода “Турецкий поток” (2020 год), начато строительство АЭС “Аккую”, а Турция приобрела российские зенитно-ракетные комплексы С-400, что вызвало негативную реакцию со стороны США. В ответ Вашингтон ввёл санкции и исключил Турцию из программы истребителей F-35, что стало очередным шагом к её дистанцированию от НАТО.

Несмотря на всё это, Турция продолжала балансировать между Россией и Западом. Начало специальной военной операции на Украине усложнило двусторонние отношения: Анкара активно поставляла Киеву беспилотники Bayraktar, что вызвало негативную реакцию в Москве. Однако дальнейшее развитие глобальных событий снова скорректировало позиции сторон.

С началом конфликта в секторе Газа Турция заняла жёсткую позицию в поддержку Палестины, что вызвало резкое осуждение со стороны Запада. США и их союзники увеличили поставки вооружений Израилю, при этом сократив военную помощь Украине. Ограничение западных поставок вооружений резко ослабило возможности Киева на фронте, что, в свою очередь, привело к кризису внутри украинского общества. На этом фоне режим Зеленского начал проводить массовые мобилизационные кампании, что только усилило социальное недовольство в стране.

Все эти события ещё больше отдалили Турцию от стран-членов НАТО. Более того, на мой взгляд, Анкара осознала, что её прежняя ориентация исключительно на Запад и США была ошибочной. В результате Турция выбрала многовекторную политику, стремясь балансировать между различными геополитическими центрами силы.

Из всего вышесказанного можно сделать вывод, что сближение России и Турции после 2016 года стало прямым следствием ухудшения отношений Анкары с Западом. За последние годы стало очевидно, что Турция не поддерживает политический курс Евросоюза и США, но при этом старается не разрывать полностью связи с НАТО, сохраняя за собой статус члена альянса. В свою очередь, Москва использует Турцию как важный экономический канал для поддержания сотрудничества со странами Запада”.

– Как российско-турецкое сотрудничество в сфере безопасности и экономики отражает изменения в международной политике с учетом как глобальных, так и региональных факторов, как до, так и после президентства Трампа?

Евгений Михайлов: “Я считаю, что Турция может значительно увеличить свои усилия по сближению со странами Евразии и отдалиться от Запада на новом президентском сроке Дональда Трампа. Проблемы между Анкарой и Вашингтоном уже растут с геометрической прогрессией.

Стоит отметить, что именно при Трампе был заложен фундамент нынешних проблем в отношениях Турции и США, и на втором сроке эти проблемы только усугубятся. Вспомните, как Эрдоган протестовал против признания Иерусалима столицей Израиля, и как на это отреагировал Трамп. Ситуация, связанная с его заявлениями о переселении палестинцев и усилении Израиля в регионе, может резко подтолкнуть Турцию к максимальной интеграции с такими странами Евразии, как Китай и Россия.

В то же время стоит учитывать, что при Трампе страны Евросоюза могут столкнуться с проблемами в сфере безопасности, что, в свою очередь, может привести к смягчению отношений Анкары и ЕС в данном контексте, особенно на фоне фактического неприятия Трампом ЕС в качестве посредника по Украине. Турция может сыграть роль в смягчении враждебности между НАТО и Россией.

В любом случае многое зависит от позиции Москвы, которая сейчас действуют с сильной позицией, освобождая от киевского режима всё новые территории на Украине. И учитывая наше взаимодействие с Турцией, Москва вполне может дать ей большую роль, чем это бы хотелось администрации Трампа. Я не удивлюсь, если, учитывая новые реалии международной политики, президент Турции Реджеп Эрдоган решит приехать в Москву на празднование 80-летия Победы. Это было бы шоком как для Трампа, так и для Европы — некий сигнал о том, что «давайте жить дружно» и не переписывать историю”.

Улькер Фарманкызы